для Mommy Irik

обещанный перевод. на гениальность не претендую. пыталась перевести б/м литературно плюс сохранить стилистику написания, правда, некоторые моменты вместе с моим больным воображением заставили поржать.
опять же за особый крышевынос бай он-лайн переводчик - спасибо)
I have spent the time with gypsy women - я тратил время на гипсовых женщин *умир весь*


неправильная Белоснежка какая-то
Она стояла в лесу, возле дерева
Если бы я мысленно за ней наблюдала, я видела бы ее силуэт и шаги, и крылья и цепочку следов от дерева к дереву, подобно животному: летучей мыши или же волку. Она кого-то преследовала.
Он был монахом. Он был одет в мешковину, а его ноги были босы и покрыты струпьями и грубы. Его борода холст, и его футы были обнажены, и покрылись струпьями и трудно. Его борода и волосы были длины, заросшие и небритые.
Она наблюдала его из-за деревьев. В конечном итоге, он сделал паузу на ночь и начал разводить огонь, сложив прутья, разломав гнездо малиновки для растопки. У него в робе лежала трутница, и он высекал искры из кремня до тех пор, пока трут не загорелся пламенем. В гнезде было два яйца, которые он съел сырыми. Они конечно же не могли насытить такого большого мужчину, как он.
Он сидел там, освещаемый отблесками костра, и она вышла из своего убежища. Она опустилась вниз по другую сторону костра и пристально посмотрела на него. Он ухмыльнулся так, словно впервые за давнее время увидел кого-то, и поманил ее к себе.
Она встала, обошла костер и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Он обшарил свою робу, пока не нашел монетку – малюсенькую, медную пенни, - и бросил монетку в ее сторону.
Она поймала ее и, кивнув, подошла к нему. Он дернул веревку, опоясывающую его талию, и его роба распахнулась. Его тело было столь же покрыто волосами, как у диких зверей, медведей. Она толкнула его обратно на мох. Одна рука кралась, как маленький паучок, сквозь путаницу волос, пока не легла на его мужское достоинство; другая рука выводила круги на его левом соске. Он сомкнул свои глаза и неловко запустил огромную руку ей под юбку. Она опустила свой рот к соску, который она дразнила, ее гладкая кожа белела на его меховом коричневом теле.
Она вонзила свои зубы в его грудь. Его глаза открылись, затем они снова закрылись, а она начала пить.
Она широко расставила ноги и питалась. Сделав это, тонкая черная жидкость стала сочиться по ее ногам...
"А вы знаете, почему путешественники не заходят в наш город? И что происходит с жителями леса?" - спрашивал Глава Ярмарки.
Я накрыла зеркало шкуркой зверька и сказала ему, что лично прослежу за тем, чтобы лес остался в безопасности раз и навсегда..
Я была обязана, несмотря на то, что она повергала меня в ужас. Я была королевой.
Глупая женщина пошла бы тогда в лес и попробовала схватить существо; но я уже была глупа, а посему не имела никакого желания совершать подобную ошибку дважды.
Я провела время за старыми книгами, которые я читала будучи малышкой. Я провела время с цыганками, пересекшими нашу страну через горы на юг, вместо того, чтобы пройти лесом на север и к западу.
Я подготавливала себя и получила все те вещи, которые могли мне пригодится, и, когда выпал первый снег, я была во всеоружии.
Нагая я была и в полном одиночестве на вершине самой высокой башни дворца, в месте открытом небу. Ветры замораживали меня; гусиная кожа покрывала мои руки, бедра и грудь. Я принесла с собой серебряную чашу и корзину, в которой лежали серебряный нож, серебряная булавка, пара клещей, серое платье и три зеленых яблока.
Я уложила их вниз и стояла там, раздетая, на башне, покорившаяся ночному небу и ветру. Если бы кто-то увидел бы меня сейчас, стоящую там, я бы вырвала ему глаза, но никто не шпионил за мной. Облака, мчащиеся по небу, скрывали и открывали ущербную Луну.
Я взяла серебряный нож и резанула им по своей левой руке – раз, дважды, трижды. Кровь заструилась в чашу, алый казался черным в лунном свете.
Я добавила порошок из пузырька, болтающегося на моей шее. Это была коричневая пыль, сделанная из сухих трав и кожи редких жаб, и многих других вещей. Это сгустило кровь, воспрепятствовав той свертываться.
Я взяла три яблока, по одному, и проколола их нежную кожицу моей серебряной булавкой.